Размещение объявлений в газету ОН-ЛАЙН

Высоко, не значит безопасно

№ 12 от 12 февраля 2019 г.


30 лет прошло с того момента, как советские войска полностью покинули территорию Республики Афганистан. История военного конфликта в другой стране и оказываемая поддержка наших солдат в становлении демократической республики не может пройти бесследно для россиян. По данным Министерства обороны СССР, через Афганистан прошли свыше 546000 человек, более 240 жителей Шадринска и Шадринского района выполняли интернациональный долг за пределами нашего государства. Одним из них стал нынешний заведующий отделом по физической культуре администрации Шадринского района Олег Александрович Букатов. Он рассказывает:
– Я родился в Барнауле. Отец был военным. По службе его перевели в г. Томск, а по окончании службы семья переехала в г. Фрунзе (ныне г. Бишкек – столица Киргизии). Там в 1966 году окончил школу. После того как одноклассник рассказал про Балашовское высшее военное авиационное училище лётчиков в Саратовской области, пришёл в военкомат с твёрдым желанием отправиться туда, но такой разнарядки не было. Написал письмо в училище с просьбой принять, и пришёл ответ с вызовом. После окончания училища 24 года прослужил в авиационном полку в Литве.


– Как лётчик из Литвы оказался в Афганистане?
– В 1979 году я учился в лётной академии. Изначально советское правительство не планировало участвовать в столкновениях в Афганистане, но когда возникла угроза границе страны, решение изменилось. Подготовили «мусульманский батальон» из советских солдат-выходцев Средней Азии для особых задач в Афганистане. Наш полк подняли по тревоге и посадили на аэродром Сеща в Брянской области. 27 декабря погрузили десант и направили в Кабул и Баграм, а затем и на другие аэродромы. В этот день прошёл штурм дворца Амина.
В 1980 году создали смешанный авиационный полк, который базировался в Кабуле. В состав полка входили первая военно-транспортная эскадрилья и две вертолётных, состоящих из Ми-8 и Ми-24, развёрнутых по правилам военного времени. Вот я и стал вторым по счёту командиром 1-й авиационной эскадрильи, состоящей из 25 самолётов. Шесть Ан-12 выполняли доставку грузов и десантирование, восемнадцать Ан-26, в основном оборудованных ретрансляторами связи, поднимались в воздух во время проведения спецопераций. Курсируя в небе, эти машины обеспечивали устойчивую связь сухопутных войск. Один Ан-30 – фоторазведчик. Во время проведения операций он фотографировал происходящее.
Моё пребывание в Афганистане началось в июне 1981 года и продлилось до ноября 1982-го. Мы переквалифицировались на управление
Ил-76 и сменили первый состав эскадрильи. На третий день получили первую задачу – забрать из Кабула техников и лётчиков, которых мы меняли, раненых, затем в Кундузе забрать груз-200 и всех вывезти в Ташкент. Основная наша задача заключалась в доставке боеприпасов, боевой техники, продовольствия, десантирование бойцов посадочным и парашютным способом. В большей степени мы возили грузы, потому что точек с боевыми действиями было много, и надо было наладить их снабжение. Приходилось работать и по иным причинам. К примеру, в 1982 году началась эпидемия гепатита. Вывозили за день более 300 человек.


– Что часто вспоминается о службе в Афганистане?
– Боевого опыта ни у кого из лётчиков и вертолётчиков практически не было. Командир полка полковник Виталий Егорович Павлов ежедневно вводил в боевой строй новичков и вместе с ними отправлялся на боевые задачи. Постепенно все были обучены. Ми-8 – разносторонний вертолёт, перевозил грузы и солдат, вывозил раненых или больных. Ми-24 – штурмовой вертолёт, очень редко забирал раненых. Так что и те и другие попадали под обстрелы. Потери были. В том числе и в нашем полку. Но они были не особо ощутимы. Лишь 25 мая 1982 года запомнилось. Панджшерское ущелье – весной наши отвоёвывали и удерживали эту территорию, к зиме позиции сдавали и отходили. В этот раз во время операции полк потерял три экипажа с командиром эскадрильи и замом комэска. Всегда разведчики проходили и расчищали путь, а тут душманы всё же нашли, где в горах укрыться. Даже ракет не надо было, из крупнокалиберных пулемётов ДШК атаковали. Я в этот день улетел в Ташкент загружаться. Возвращаюсь, а Павлов мрачнее тучи.
Из эскадрильи я не потерял ни одного экипажа, только радиста из Одессы. И то он на земле попал под обстрел, будучи пассажиром в автомобиле. Впоследствии за 10 лет эскадрилья потеряла около 10 экипажей Ан-26 и Ан-12.
Для меня Афганистан запомнился неоценимым опытом, потому что, когда нам на замену пришла группа, лётчик, которого мы считали самым худшим среди нас, летал лучше их командира эскадрильи.

– В чём ценность приобретённого опыта?
– Научились совершать заходы на посадку в сложных условиях, что потом пригодилось при полётах в мирное время. В Афганистане пилоты уходили из-за волнения на второй и далее круги. Да и местами необычное было приземление. Идёшь на высоте, а потом камнем вниз. Или приходилось при снижении высоты резко поворачивать. Непростые и порой пугающие условия приземления. Проскакивали мимо, уходили на второй круг, всякое бывало. Часто приземляться приходилось ночью. На дальности подлёта 20 км включалась рация, на дальности 10 км включалось освещение на взлётно-посадочной полосе. На Ил-76 было уже проще. Потом этот горный опыт пригодился.

– Каким образом?
– 1988 год – землетрясение в Армении. Я к тому времени уже вернулся в страну и продолжил службу в литовском Кедайняйе. Нас подняли по тревоге, куда лететь, не сказали, только приказали держать курс на Вильнюс, Минск, ждать дальнейших инструкций. Тогда ещё по новостям не успели сказать, что произошло, а мы уже летели на помощь, сами того не зная. Часть направили в Кишинёв, часть в Тирасполь. На аэродроме уже стояли тракторы, бульдозеры, другая техника, груз с гуманитарной помощью, провизией и медикаментами. Пилоты «Аэрофлота» летали днём, а мы, как более опытные, ночью, потому что много машин подняли в воздух, и диспетчерам пришлось потрудиться, чтобы развести всю летящую в Армению воздушную армаду. В Ленинакане была не очень хорошая полоса, но тем не менее мы на неё садились. 11 декабря произошло крушение советского Ил-76. При подлёте к аэропорту в условиях тумана пилоты приступили к снижению раньше и врезались в гору, а 12 декабря возле Еревана разбился югославский транспортник. Мы же знали, что в горах будет сложно садиться, а также то, как легче с трудностями справиться. Впоследствии я летал на Дальний Восток, Камчатку, Сахалин, в северные регионы. Так что в этом опыт и пригодился.

– Чем примечательна была служба наших граждан за пределами страны?
– Ещё в Афганистане запомнилась взаимовыручка. Как говорили мушкетёры: «Один за всех, все за одного». Советские солдаты были за справедливость. Может быть, не самый лучший её пример приведу, но запомнилось это мне, так как показательно, насколько люди ценили друг друга. Ракетой подбили наш вертолёт. На принятие решения о спасении с парашютом были секунды, но одного парашюта не хватало. Решили пробовать посадить раненую машину. Никто не выпрыгнул. К сожалению, весь экипаж разбился. Другой пример взаимовыручки более положителен. При спасении раненых в бою в условиях разреженного горного воздуха Ми-8 мог принять 8-12 человек. Пилоты вопреки всему шли на риск и брали до 30 человек. Машина могла не вытянуть, и тогда погибли бы все, но сохранялся шанс спастись всем. Но если бы кого-то оставили, то те люди точно были бы обречены. Даже штурмовики на Ми-24 умудрялись вывозить раненых. Правда, старались это не афишировать. Считаю, что не зря тогда проводили патриотическую работу на основе подвигов героев Великой Отечественной войны.

– После службы бывали в Афганистане повторно или, может быть, видео смотрели с тех мест, где вы бывали?
– Я возвращался в Афганистан после вывода советских войск. Там гражданская война разгорелась с новой силой. Мы на Ил-76 доставляли грузы, технику, продовольствие и поддерживали республиканское правительство. Так продолжалось до 90-х, когда прекратил существование СССР, затем под натиском талибов пал Кабул.


– Вы попадали под обстрел?
– Я служил в то время, когда ещё от одной крупной державы не было поставок ракет талибам, поэтому обнаруживали пробоины в фюзеляже и крыльях от ДШК или ещё чего-нибудь уже по возвращении на аэродром. Главное, что не попадали в двигатели и в кабину. Пилоты на такой случай обкладывались канализационными люками, уже потом технику стали бронировать на заводах. Иногда выполняли неспецифические задания и сбрасывали бомбы с наших Ан-26 в тех районах, к которым не могли подобраться вертолётчики. Они не могут в горах большую высоту набрать, а ниже попадали под обстрел. Мы же проходили выше. Безопасной считалась высота – чем выше, тем лучше. Но порой возили людей, а их всех в гермокабину не поместишь, в то же время в багажном отсеке не каждый давление перенесёт, так что приходилось летать ниже. Ситуация улучшилась при переходе на Ил-76.

– Как вы оказались в Шадринске?
– В 1993 году наш полк вывели из Литвы в Шадринск. Аэродром здесь был стратегически важный, потому что стоял посередине России, так что в любую сторону лететь было приблизительно одинаковое количество времени. Стали обустраиваться, расширили и удлинили взлётно-посадочную полосу, был достроен диспетчерский пункт, так что аэродром был подготовлен к выполнению любой задачи. 90-е годы были сложными для всей страны. Тогда же и развалили армию. В 1998 году полк расформировали, а остатки аэродрома растащили да распродали. Я вышел на пенсию по выслуге лет и остался в Шадринске. Тут уже пообжились, и город нравился, и знакомые были, да и 90-е годы не самое удачное время для продажи имущества и переездов.

Станислав ФИСЬКОВ.
Фото Олега БУКАТОВА.

Комментарии (0)

Добавление комментариев закрыто.